Алексей Леонидович Решетов родился в 1937 году в Хабаровске. Большая часть его жизни прошла в Березниках Пермской области, куда после ареста отца в 1937 году была выслана мать Алексея. Здесь он окончил школу и техникум и работал в шахте. В 1982 году поэт переезжает в Пермь.
В 1960 году увидел свет его первый поэтический сборник, а в 1964 году поэт становится членом Союза писателей. Алексей Решетов - автор нескольких сборников стихов и книги прозы "Зернышки спелых яблок"
Жил в Екатеринбурге.

***

Светолюбивы женщины. Они
Не могут пыль на стеклах окон видеть,
Им докучают пасмурные дни,
Их черным словом так легко обидеть.

И светоносны женщины. Нельзя
Представить даже, что за темень будет -
Исчезни вдруг их ясные глаза
И маленькие матовые груди.

***

Чего ты только там не сочинила
В открытке - умоляя и грозя:
Ремонт, ветрянка… Как все это мило!
Я не дурак, я знаю - к вам нельзя.

Здесь, на земле, любовь зовется “шашни”.
Зато уж там, на истинном суде,
Забыв об осторожности вчерашней,
При всех богах прижму тебя к себе.

***

Все течет, но ничто измениться не может....
Дорогая, сама посмотри,
До каких мелочей друг на друга похожи
Все апрели и все сентябри.

Дорогая, ты, верно, заметила тоже,
Как по-прежнему бел этот свет.
Все течет, но ничто измениться не может
Я люблю тебя, ты меня—нет.

***

Да, хлопья снега - только анонимки,
И вряд ли у болотного ручья
Остались те любительские снимки,
Где вместе сняты были ты и я.

Ну что ж, зови зачинщиков хваленых
И всяких лжесвидетелей зови,
И пусть нас обелят, приговоренных
К последней и пожизненной любви.

***

О, женщина! Что за натура!
Нарочно является к нам
Одним волоском белокурым
Связать по рукам и ногам.

Чтоб мы моментально привыкли
И выли, как волки, потом
На лунки от детской прививки
Под строгим её рукавом.

***

Милая! Помнишь ли? Любишь ли?
Экий я был размазня!
Как на груди твоей клювики
Не заклевали меня ?!

Как я искал тебя, милая,
Как я вздыхал тяжело,
Все-таки все это минуло,
Буйным быльем поросло.

Там, у любимой, - поклонники,
Может быть, даже - семья,
И на моем подоконнике -
Горький букетик былья…

***

Цыганка

Цыганка на Перми второй
Легко руки моей касалась
И милой старшею сестрой,
А не гадалкой мне казалась.

Она бессовестно врала,
Но так в глаза мои глядела
И так ладонь мою брала,
Что счастью не было предела.

***

Хозяйка маков

1

Лицо в морщинах
и темней,
чем глина,
Лишь седина,
как первый снег,
светла.
Наверно, это ожила былина
И на Урал рябиновый пришла.
Искровянив о злые камни ноги,
Она брела под солнцем и во мгле,
И падал снег на волосы в дороге
И не растаял в избяном тепле.
И не слова былина выпускала
Из рукава льняного полотна,
А плакала о ком-то и вздыхала,
Вздыхала,
одинешенька-одна.

2

Девчушка в ярко-розовой косынке
Тогда стояла на моем пути.
Я мог бы из летучей паутинки
Скакалку ей хорошую сплести,
Я мог отдать ей скопленные марки
И крышки папиросных коробков
И для неё, преодолев помарки,
Переписать "Варяг" и "Сулико".
Да что "Варяг"!
Я мог в то время смело
С одним портфелем
выстоять в борьбе,
Пусть только скажет раз еще
"Отелло!"
Мне этот рыжик из седьмого "бе"!
Я помню:
Часто лампочка мигала,
Ночная птица плакала в лесу.
Я в первый раз отрекся от шпаргалок
И написал про "девичью красу".
Я написал о "радостной дороге",
О "бедном сердце, вспыхнувшем огнем",
И кончил тем, что с Ленкой "мы пороги
Любые дважды два перешагнем".
А дальше очень просто получилось:
Она стихи неспелые прочла
И на меня всю алгебру косилась,
А в перемену мимо проплыла.
Но вдруг вернулась, за тетрадкой вроде,
Кивнула мне, улыбочкой дразня:
У Кузьмичихи маки в огороде -
Сорви! -
И убежала от меня.

3

У Кузьмичихи маки в огороде,
Как Ленкина косынка - лепестки,
Оса над ними свой движок заводит,
И ветерки летят вперегонки.
У Кузьмичихи в огороде маки.
По листьям капли катятся, дрожа…
Да вот покажет, где зимуют раки,
Старуха, коль не сможешь убежать!
Забор зубаст. Одервенели ноги,
Но и назад отрезаны пути.
Ведь я писал про трудные пороги -
Я должен Ленке маки принести!

4

Давным-давно баклуши било детство,
Махру курило ярую тайком,-
Но разве есть на белом свете средство,
Чтобы забыть о времени таком?!
Я вижу вновь лицо темней, чем глина,
И седину, что, словно снег, светла.
Нет, это не ожившая былина
К нам на Урал рябиновый пришла.
Нет, это, горе горькое оплакав,
Старуха в тесной горенке жила
И огоньки негаснущие маков
На память о сынах своих зажгла.
…Трех сыновей она на фронт послала,
Три ворона накаркали беду.
Тогда три грядки старая вскопала
У стихнувших соседей на виду.
Три грядки серых под весенним небом,
И грядки те напоминали ей
То три кусочка аржаного хлеба,
То три могилки русых сыновей.
…И вот варнак в кепчонке, в грязной майке,
Воспитанный околицей смельчак,
Как вороненок, падает на маки
И вырывает с корнем первый мак!
И над старухой небо почернело,
И губы побелели у неё.
Она сказать, наверное, хотела:
Не трогай! Это кровное моё!
Но не сумела вымолвить словечка,
Лишь заскрипело жалобно крылечко…

………………….

Все как в тумане - стены, стол и кружка,
На скатерти примятые цветы,
И наклонившись надо мной, старушка
Чуть слышно шепчет:
- Боря, милый… ты?!
Мне страшно, а она смеётся тихо:
Я знала…Вот квашонку завела…
Болтают люди, дескать, Кузьмичиха
Без сыновей совсем с ума сошла…
И вдруг она качнулась, резко встала
И выкрикнула хрипло: - Это ложь!
Устала, парень, ох, как я устала!
А ты похож…на младшего… похож…
Три сына было - каждый слава богу!
Три солнышка - не засветится им.
Бери - чего уж! Мертвым не помогут.
Бери цветы, они нужней живым…

5

…Они живым нужней…
Холодный ветер
Хлестал наотмашь по лицу меня,
Когда я нёс цветы святые эти,
Цветы из негасимого огня…

***

ПОСВЯЩЕНИЕ В.П. АСТАФЬЕВУ

Не плачьте обо мне:
я был счастливый малый.
Я тридцать лет копал подземную руду.
Обвалами друзей моих поубивало,
А я еще живу, еще чего-то жду.

Не плачьте обо мне. Меня любили девы.
Являлись по ночам, чаруя и пьяня
Не за мои рубли, не за мои напевы.
И ни одна из них не предала меня.

Не плачьте обо мне.
Я сын “врагов народа”,
В тридцать седьмом году
поставленных к стене.
В стране, где столько лет
отсутствует Свобода,
Я все еще живу. Не плачьте обо мне.

1999 г.

***

Если жизнь имеет продолженье
Где-то там, за Летою-рекой,
Снова погружусь в стихосложенье,
Сгорблюсь, как бывало, над строкой.

Вспомню все подробности, детали,
Добрые порывы и дела,
Чтоб мои читатели сказали:
“Как прекрасна наша жизнь была!”

***

Все меньше друзей остается.
Все больше уходит во тьму.
А сердце по-прежнему бьется,
Как будто не больно ему,
Как будто мне сладко живется
На свете почти одному.

***

Мы сбирали чернику в бидоны
И в ложбинке с травой-муравой
Вдруг наткнулись на пару бездомных,
Отыскавших уют даровой.
Им, нагим, комары не мешали,
Их ничьи не смущали шаги.
И сливались они, и дышали,
Как уставшие в схватке враги.

И пока мы, столпы соляные,
Даже шагу ступить не могли,
Эти грешные люди земные
Всех античных божеств превзошли.
И сверкала пустая бутылка,
И шумела на соснах хвоя:
— Это, милые, вам не Бутырка.
Наслаждайтесь свободой, друзья!

***

Я без тебя заливаюсь слезами.
Ты моя звездочка, мой идеал.
Как я боюсь, чтоб моими глазами
Кто-нибудь вдруг тебя не увидал.

***

Любимая, зачем весь день
Ты ходишь хмурая, как тень?
Давай на бревнах посидим,
Давай на звезды поглядим.
Они за все прощают нас,
Не сердятся, не прячут глаз.
А если падают к ногам,
Они желают счастья нам.

***

О, эта музыка! О, эта ночь!
Все наставления школьные прочь!
Звезды алмазные режут глаза,
И разойтись ослепленным нельзя.
Лучше валяться в глубоком снегу
И поцелуи срывать на бегу.
И расшнуровывать твой сапожок,
Пробуя внутренний талый снежок.

Живопись

1

Красная комната. Красный квадрат.
На Богородице красный наряд.
Красного в речке купают коня.
Красные маки глядят на меня.

Красную краску я очень люблю.
Даже Всевышнего часто молю:
— Только бы серый не съел ее цвет:
Красную Шапочку — Волк-людоед.

2

Над садами над зелеными,
Крепко за руки держась,
В небесах летят влюбленные —
Что им наша пыль и грязь!

Говорят, с кленовым посохом
Сам художник Марк Шагал
По воде ходил, как посуху,
И по воздуху шагал.

***

Я вспомнил шишкинские сосны,
И Чердынь, и лесоповал.
Да, человек на то и создан,
Чтоб век свободы не видал.

Мы там с тобой трудились оба
На совесть, наперегонки,
Но не заслуживали гроба —
Ни щепки, ни гнилой доски.

Нас как попало хоронили.
Но хорошо уже и то,
Что мы забот не причинили,
Что к нам не явится никто.

***

Друг работал в кочегарке,
Копоть черную глотал.
По ночам стихи Петрарки
Псу бездомному читал.
Друг работал в кочегарке
И, конечно, поддавал,
Сразу после первой чарки
Он вторую наливал.
Друг работал в кочегарке,
В ней и жил, и умер в ней.
Для таких, как мы, у Парки
Нету ниток подлинней.

***

Лед тронулся, ликующих богов
Напоминая, их пустые бочки.
И ветки одиноких берегов
Услышали и выпустили почки.

***

Батюшки-светы, смотри, кто явился!
Сам Александр Сергеевич к нам!
То-то мне голубь намедни приснился,
Думал: напишешь, а вот ты и сам.

Ну, заходи, поскорей раздевайся!
Я сейчас устриц с вином прикажу.
Только советую: не зазнавайся…
Знаешь, я тоже стишками грешу.

Я только тень при божественном свете,
Я только мышка на бриге твоем.
Но поминать нас грядущего дети
Будут, хоть изредка, вместе, вдвоем!

***

Во Владивостоке вы бывали?
Там
Около помойки умер Мандельштам.
И в далекой дали, где не правил Ус,
Слезы заблистали на глазах у муз.

***
Заповедь

Паша, Юра, Костя, Вова,
Надя, Ира, все друзья,
Это письменное слово -
Воля, заповедь моя.

Вот что сделать будет надо.
Надо мой смиренный прах
Возле матушки и брата
Схоронить в Березниках.

Это хлопотно, конечно.
Но ведь там мой край родной.
Там простой, восьмиконечный
Крест поставьте надо мной.

И сидите, поминайте
Друга милого вином.
И стихи свои читайте,
Как читали их при нём.

Тот, кто вечно славы ищет,
Возомнив, что он пророк,
Не посмеет, не освищет
Наших выстраданных строк.

На главную страницу сайта