Что Opel и Subaru Legacy
На них глазеть мы не желаем,
А миллионов лет на семьдесят
В машине времени слетаем!

Период меловой неласковый,
Песок у моря раскаленный,
А на земле и в небе властвуют
Невыдуманные драконы!

То, что когда-то видел в книге я,
Теперь у нас перед глазами,
И в море ихтиоптеригия
Эласмозавра рвет зубами!

И стая птерозавров в воздухе
Как насекомых рой вертелась…
И вот с гранитных скал на острове
Взлетел гигант орнитохейрос

И врассыпную нечисть кинулась,
Когда он взмыл навстречу ветру,
И в страхе в штопор опрокинулась
От крыльев по двенадцать метров!

Забилась мелкота в истерике,
Куда ей далеко от дома!
А он вдоль будущей Америки
Летит, инстинктами ведомый.

И дни мешались с километрами,
Лежит на Север путь дракона,
Внизу, глотая листья с ветками,
Пасутся игуанодоны…

У травоядных жизнь унылая,
И небо даже им не снится,
Толкая в бок друг друга рылами,
Спешат из лужицы напиться

Цератозавры, злобы полные
На завтрак выхватят кого-то,
А он к Шотландии над волнами
Идет, как "Боинг" с разворота

Когда к воде он опускается
Поймать кальмара или рыбу,
Напрасно тилозавр пытается
До крыльев кожистых допрыгнуть…

Шотландский берег приближается,
И он пойдет над ним по кругу,
Там, где собратья собираются,
Он хочет отыскать подругу

Но только все они разобраны,
С другими парами летают,
И соплеменники со злобою
Его всей стаей прогоняют

А волны рассыпались брызгами,
И под ударами он сдался..
И, на песчаный берег изгнанный,
Там навсегда лежать остался..

Песком засыпан в одиночестве,
Он тоже раньше добрым не был,
Но почему-то помнить хочется,
Что как никто дружил он с небом

Картина мира уходящего,
Где только в мыслях побываем,
Его, над волнами летящего,
Я постоянно вспоминаю..

Пусть был безумным он чудовищем -
Тогда земля не знала разум,
Но только эту жизнь нестоящей
Назвать вы не спешите сразу..

Ненскра-82

Грузинская свинья – не хрюшка из Тамбова -
Пятнистая, бежит, и все хватает в пасть…
И свой второй поход я вспоминаю снова,
Садитесь у костра, послушайте рассказ

Вот за хребтом Ак-Тур и Гондарай остались,
И ветер дышит нам в затылок с ледников,
А мы всей НТП* по джунглям продирались,
По стеблям ясенца, хвощей и лопухов

Мы Ненскру перешли, не доходя селения,
В ореховом лесу собрался целый слет..
И Аллочка, завхоз шестого отделения,
Решила пирогом порадовать народ

Чего-то на костре в котле она мешала,
Половником крутя, как ведьма помелом,
И любопытных прочь пинками отгоняла,
Добавить обещав «по чайнику кайлом»..

И вот на бревнах двух творенье остывает,
А котелок пустой отброшенный лежит,
И Аллочка пирог сгущенкой покрывает,
И страждущих толпа вокруг нее стоит

Раскладку мы, друзья, не зря тащили в горы!
Еще совсем чуть-чуть, и будет он готов..
Стоят инструктора, участники, стажеры,
И хрюшка вдруг на нас вылазит из кустов

Поджарая, худа, как леопард пятниста,
И бешеным огнем горит безумный взгляд,
И хрюкнула она, увидев нас, с присвистом,
И слова не успел никто тогда сказать,

И злобным торжеством вдруг осветилось рыло,
Как будто грива льва, шерсть дыбом поднялась,
Одним броском достав, свинья пирог схватила
И по поляне прочь прыжками понеслась

Опомнившись, за ней мы полетели вместе
И хрюшку окружить хотели всей толпой
И Аллочка бежит, пылая жаждой мести,
Как томагавк, подняв кайло над головой

Но нет, не покарать проклятой сванской чушки
Туристу не дано, друзья, ее догнать…
В кусты она от нас нырнула у опушки
И эхо с гор навстречу: «Мать, мать, мать..»

И брошен ледоруб.. И руки к небу вздеты,
И Аллочкин гремит над лесом монолог,
И содрогнулся лес, когда услышал ЭТО,
И в камни со стыда ушел с горы поток

Друзья, не слышал мир такой лавины мата,
Проклятьем заклеймен навеки род свиной
Терзайся и рыдай, о прапорщик стройбата!
Тебе таких высот достигнуть не дано!

Досталось заодно и Грузии печальной,
Народу и властям указан был их путь,
Наверное, не раз Сухумский берег дальний
От этих нежных слов был вынужден икнуть..

Мы ей наперебой кричали утешенья,
И в лагерь на руках народ ее волок
Нам чушка не смогла испортить настроенье,
И по рукам пошел со спиртом котелок

Кто знает, где еще мне побывать придется,
Но не забуду я на Ненскре этот лес,
Как школа НТП за хрюшкою несется,
И Аллочка летит с кайлом наперевес…

2001-11-09
 *- НТП – школа начальной туристской подготовки. Со средней школой и школой модных танцев Соломона Фляра ничего общего не имеет.

*****

Ну а я опять о том же,
Как всегда, мне в непогоду,
На ледовом перевале
Снова выпало дежурить

И, согнувшись под стеклухой,
Примус я разжечь пытаюсь..
Мне из тубуса палатки
Друг протягивает флягу

Нержавеющую флягу
С неразбавленной гидрухой,
Что формально для промывки
Токоввода получали...

А на самом деле греет
Она сердце нам в походе,
И не страшен больше ветер
На плато Караугома..

*****

Не журавль, не райская птица,
Не павлин, и не голубь лесной,
Зимородок гигантский мне снится,
Что вступает со змеями в бой

Пусть шипят ядовитые твари,
И хвостом во все стороны бьют,
Не страшны их броски кукабарре –
Люди так эту птицу зовут

И с победой он к детям вернется,
Бросит аспида им на обед,
А потом громким смехом зальется,
Знаменитым на весь белый свет

Что «Паджеро» с «Ленд-Ровером» грохот?
Не забыть, если раз услыхал,
Не сравнимый ни с чем этот хохот,
Что когда-то голландцев пугал!

И считайте меня вы с приветом
Но к себе я его позову -
Сын Австралии, ты этим летом
Прилетай ко мне в гости в Москву!

Лирохвосту и динго скорее
На прощанье крылом помахай,
И в Канберре, а может, в Сиднее
В самолет ТАА* залетай!

Птицам так путешествовать можно,
Не нужна им на ксиву печать,
Мы оставим без взятки таможню,
Когда я тебя буду встречать

И турклуб тебя примет с любовью,
Каждый будет с гостинцами лезть,
И поедем с тобой в Подмосковье,
Попугать диким хохотом лес

И народ в Подосинках ты рано,
Смехом будешь будить с бодуна…
Нет у нас, слава богу, тайпанов**
Но зато пескарей до хрена!

О, ты чудо с ворону размером!
Когда будем мы в центре гулять,
Клювом дай по башке экс-премьеру,
Чтоб не смел в медвежонка стрелять!

Но прощаться когда-нибудь надо
На «хэтчбеке» свезу тебя в порт,
И с площадки тоскующим взглядом
Провожу на Австралию борт…

*) – авиакомпания Trans Australian Airlines
**) – одна из самых опасных змей Австралии
*****

Всем, с кем ходил и висел

Через пожарный шланг веревки две проходят,
Защелкнув карабин, он вышел за карниз
И, сидя на доске, он вдоль стены уходит,
Рукой толкая «прусс», за метром метр вниз

До этой высоты не достает подъемник,
С веревок делать все и проще, и быстрей,
И прицепил к себе он УКВ-приемник,
Чтоб было наверху работать веселей

В патроне первый бур, и заискрил коллектор,
А место, где сверлить, наметил он себе,
Он должен на стене установить прожектор,
Что закрепил болтом напарник на трубе

A “Black&Decker” бьет, как пулемет из танка,
Бетонная стена вдруг показалась льдом
И, как Черек, внизу Большая Якиманка,
И, как Дых-Тау, вверх идет соседний дом

На несколько секунд он горы видит близко,
И швеллер, а не бур, в расселину идет
На «тройке А» прочтет он Волкова записку
И видит, как Тетнульд Гранильщиков берет

Он головой тряхнул – виденья исчезают,
И двигает в дыру с прожектором трубу,
Внутри ее ключом напарник закрепляет,
И в новом месте он в бетон погонит бур

Из офиса внизу на них глазеют клерки
И пальцем у виска не устают крутить,
Но их не оценить своей конторской меркой,
Тому, кто обречен бумаги подносить

До одури внизу вы можете смеяться,
Ваш сытый гладкий мир едва ли их поймет,
Вам, где они висят, вовек не оказаться,
И не для вас Тимур в приемнике поет!

Хан с «Лысым» им двоим, наверное, не светят,
Но не уйдет от них ледовый перевал,
И будут целый год они мечтать о лете,
О дне, когда с мешком приедут на вокзал

Им больше никуда не надо подниматься,
Поставлен и горит весь ряд прожекторов
И честно на двоих они поделят баксы,
И пиво пить уйдут в киоске у метро…

Все, о чем Вы прочтете ниже, было на самом деле, но там ли и точно ли в тот год, как написано, не знаю. Герои этой истории мне тоже незнакомы, потому, что они водники, а я занимаюсь горами. Если они вдруг получат возможность это услышать или прочитать, заранее прошу у них прощения за неточности, но, кажется, суть того, что произошло, мне удалось передать верно…

Далекий восемьдесят третий год,
С газетной полосы вожди взирают,
Еще тесней сплотившийся народ
В «три гроба» пятилетку выполняет

Все это можно было посылать,
С любых собраний в лес с друзьями смыться,
И летом по горам мешки таскать,
И в Новый год опять в лесу напиться!

А юный Шаов убегал сдавать
Зачет по клизмам, каплям и микстуре,
И не успел Митяев написать,
Что лето – это жизнь в миниатюре…

И, как сегодня, Западный Саян
На песни отвечал веселым эхом…
И вот, одна команда Абакан
Прошла и собралась обратно ехать

Пришла пора байдарки собирать,
И флягу за поход они распили,
Но вот билет на электричку взять
На радостях блистательно забыли

До станции большой - не близкий путь,
И утонул вагон в гитарном звоне,
И слушали соседи как поют,
То, что сейчас мы слышим на «Шансоне»

Часы под песни веселей летят,
И позади давно остались горы…
Никто и не заметил из ребят,
Как подошла бригада контролеров

И первым самый главный чин идет
Как фараон, ступая величаво,
Ну, в общем, море расступись - плывет
Субстанция известного состава!

И вот им речь он начал говорить:
«Мне ваших песен никаких не нужно,
Давайте-ка, ребята, штраф платить,
Иначе всех вас выгоним наружу!

А то еще в милицию сдадим,
И в институт телеги накатаем!»
Но говорит спокойно командир:
«Послушай, контролер, давай сыграем!

Тебе споем мы песенку сейчас,
Ты первый, для кого поем такое!
И, если вам понравится, то нас
Вы навсегда оставите в покое!»

«Что ж, пойте» – контролер ему в ответ,
И от злорадства засияла рожа,
Он думал, у команды шансов нет,
Не нравиться любая песня может!

Напрасно только лирики он ждал,
И остальные вытянулись морды,
Когда народ по стойке «смирно» встал,
И прозвучали первые аккорды

Под три гитары хором им поют
Про нерушимый, сильный и сплоченный,
Про силу, что ведет на светлый путь,
Великим кем-то сверху озаренный!

Бессмертные идеи нас ведут,
Что круче всех других идей на свете!
А ты, мой друг-читатель, не забудь,
Что был тогда год восемьдесят третий!

Сквозь грозы будет солнце нам сиять..
Что, контролер, теперь ты делать будешь?
Неужто тебе хочется сказать,
Что ты родную партию не любишь?!

Скрипя зубами, сдерживая мат,
Пошли чины под хохот из вагона…
Не знал я и не видел тех ребят,
А вспомнил их, благодаря «Шансону»…

Ноябрь 2000

Радио «Шансон» – это станция в УКВ-диапазоне. Если прочтете в сети или в прессе что-нибудь плохое про эту станцию, не верьте ни единому слову. Александр Безмолитвенный и Елена Соловьева – это ведущие этого радио, очень хорошие и добрые. Песню, о которой идет речь, написали Александр Гейнц и Сергей Данилов, и услышать ее можно только на этой станции. «Полтинник» – это 50-метровая веревка, «рогатка» – приспособление для спуска. А все остальное и так понятно, особенно если послушаете.

Алексанлру Безмолитвенному

Когда на восемь стрелка подойдёт,
То станет внешний мир чуть интересней
Ведь скоро Саша в студию придёт,
И, значит, будет шанс на ЭТУ ПЕСНЮ!

Покуда не погнал вахтер метлой,
Лишь об одном услышать я мечтаю –
Как самолеты с красной полосой
Над снежными полями в небе тают

Не выпало над тундрой борт водить,
Не для меня полярная глиссада,
Но на передних зубьях проходить
Мне довелось ступени ледопада..

И если Саша щедрою рукой
Поставит песню северных пилотов,
Я вспомню пик над скальною стеной,
Что далеко обходят вертолеты

Петлю на оставленье друг связал,
И я поехал на «рогатке» с кручи…
Сказал вам правду, тот, кто написал,
Что нет прекрасней звона скальных крючьев !

Как много их нам надо забивать!
Нас окружают «зеркала» и стены
И двадцать раз «полтинники» бросать
Приходится, чтоб вырваться из плена!

Вот на тропу упали тени гор,
И кажется, на Юг пути открыты,
Но из кустов орешника в упор
Глядят на нас стволы в руках бандита..

И через год проход найдем во льдах,
Но дальше мы с тобой идти не сможем –
Та сторона закрыта навсегда
Указом толстой суверенной рожи!

Но и вода среди камней найдёт
Себе пути, хотя бы и не сразу…
И день пришел – за мной ступени бьёт
Мой милый темноглазый безобразник

Пусть навсегда утрачена страна,
Где и Памир, и Фаны были наши,
Но есть в эфире радиоволна,
С которой дарят песни Лена с Сашей!

И если мог бы УКВ-сигнал
Дойти туда, где льдом сверкают склоны,
То я бы потащил на перевал
Приёмник, что берёт волну «Шансона»…

Там ветер поднимает снежный флаг,
И холодом ледник навстречу дышит,
«Шансон» в горах не ловится никак,
Но, слава Богу, на равнине слышен!
Октябрь 2000

*****
Для Радио Шансон.

Ни Ван Дамм звероподобный, ни капризная Мадонна,
Ни программы дядьки Билла на дискетах “Microsoft’a”
Настоящему индейцу в жизни сердца не согреют..
Так сказал он на прощанье: «Бледнолицые вы братья!
Сыну прерий и каньонов всего этого не надо, -
Ни бумаг серо-зеленых с батькою из Вашингтона -
Не клюют на них форели на озерах Миннесоты
Ни грохочущей телеги под названием «Паджеро» -
Все равно она застрянет у подножья гор Скалистых,
Ни огнем гремящей палки, что зовете вы «базукой» -
Для охоты на оленей лук и стрелы мне нужнее…»

*****
Вы туда, где реки чисты, где уходят в небо сосны,
Привезите мне приемник УКВ-диапазона,
Чтобы я с волны заветной тоже мог послушать песни,
Как над снежными полями в небе тают самолеты,
Как в предательской пироге двое вниз плывут по речке,
Как чиновник самостийный у певца по сумке лазит,
Как маис поперли с ранчо Фред и Джон у дяди Билла,
И, как в модной школе танцев пляшет Адик Рабинович…

Сами знаете, кому

Певец, решивший скальпель поменять
На струны, что звучат с волны «Шансона»
Зачем себя ты вздумал называть
Какой-то там «свистулькой макаронной»?

Общественность безумная вопит
О подрывании нравственных устоев,
Но верю - тебя небо сохранит
От мести твоих собственных героев!

И злобный муж из курских, из крестьян,
Пусть в конуре сидит на даче смирно,
А с автоматом самостийный пан
Подавится своей галушкой жирной!

И воплей по углам пускай не счесть,
Ты глупых злобных критиков не слушай!
На частоте шесть девять двадцать шесть
Лечи нам, доктор, добрым смехом души!

*****

Кому, см. ниже

Рододендронов даже близко нет,
До океана – сотни километров
Чем дальше вверх вдоль Западных Салед,
Тем больше комаров относит ветром

Но этот мир по-своему хорош,
Здесь хватит нам вершин и перевалов,
Дай руку мне, и с нами ты пойдешь,
Туда, где мох лежит на мокрых скалах

Мы оставляем позади Кожим,
И знаем – будет тундра очень скоро,
И под кривые елки убежим
От шума вертолета рыбнадзора

Кедровок поднял двигателей рев,
И, испугавшись непонятной тени,
Не видя нас, бегут из-за кустов,
Здесь чудом уцелевшие олени

Не бойся, он не может близко сесть,
И нас никак не удается сцапать,
Никто не помешает нам залезть
На гору, что зовут «Медвежьей Лапой»

А утром выйдем, затушив костер,
И посреди «зеркал» найдем проходы
И по «камину» мы пойдем в распор
На самый верхний зуб, второй по счету

Гляди на мир, открывшийся вокруг,
Как горы вылезают из тумана…
Тебе здесь первый встречный – лучший друг
На тропах от Вангыра до Желанной

Винтом полярный ветер завернул
Березы, что к реке холодной жмутся,
И Виноградский нас не обманул,
Что «от души здесь любят и смеются»

Нигде таких ты не увидишь снов,
Здесь все вокруг, как северная сказка,
И лишь Ирины сборника стихов
Не купишь ни в Инте, ни в Сивой Маске!

*****

В один обоих можно ставить ряд,
Хотя они разделены веками,
Жил первый сотни лет тому назад,
Второй сегодня, слава Богу, с нами

Один любил на ишаке скакать,
Другой в плацкартном тащится вагоне,
И заставлял от смеха умирать
Тот в чайхане, а этот на «Шансоне»

Того ловил со стражею султан,
За то, что по чужим гаремам шлялся,
А за вторым муж, «злобный, как кабан»,
Махая канделябрами, гонялся

До бешенства тот, первый, доводил
Эмира, падишаха, или хана,
Ну а второй с размаху приложил
Сидевшего на троне со стаканом

Кто новым Агабеком хочет стать,
Об этом очень скоро пожалеет,
В халат вельможе шершня запускать
Второй не хуже первого умеет

*****

Как Тимура, долго и злорадно
Нас шмонает самостийный чин,
Будто он - двенадцатизарядный,
Держит треугольный карабин

Упаковки сухарей летают,
Чин навис начальственно суров,
И из пачки карт он вынимает
Распечатку тонкую стихов

«Где здесь автор? Слева или справа?»
«Долгий холод ночи» - это как?
Вдруг про незалежную державу
Написали что-нибудь не так?»

И, свернув, пихает распечатку,
В кожаный на ремешке планшет
Вдруг лягнули там родного «Батьку»,
А он спас его авторитет!

С важным видом он сошел с подножки,
Но мозгам чиновным не понять,
Что стихи про то, как плачут кошки,
Не удастся у меня отнять…

Пушка на ремне, конечно, сила,
Только на казенный склад не сдашь
Чувства той, что питерцев смешила,
Глядя, рот открыв, на Эрмитаж

И я знаю, точно будет с нами,
Там, где буры завернем мы в лед,
Та, что в синей лодочке по Каме
Все плывет куда-то и плывет…

10.02.01